NEMOSKVA — абсолютно колониальный проект, на мой взгляд, причём эта перспектива задаётся уже самим названием: всё, что за пределами центра — условной «москвы», сливается в некую недиффиренцированную «немоскву», при этом оставаясь в зоне её влияния. Города, на странице проекта с локальными исследованиями (http://nemoskva.art/research), представлены в виде этакого ресторанного меню — различия между ними не особо заметны, но если приглядеться, то понимаешь, что часть культурно значимых локаций почему-то упущена, зато в составе немосквы имеется город Крым (интересно, подписывались ли иностранные эксперты на то, чтобы рассматривать эту спорную территорию как часть России?). Иными словами, регионы объединяются посредством собственного исключения из «центра», иного содержания у них нет («колонии» в качестве исключённых входят в состав «империи»).

Отмечу также характерное написание названия проекта — слитно и латиницей. Это важно для брендирования, с «немосквой», должно быть, легче обращаться, если она называется NEMOSKVA, тем самым сразу приобретая товарный вид. Это подчёркивает её странность, или даже ино-странность, закрепляя nemoskvу в статусе внутренней колонии.

Благой помысел проекта заключается в том, чтобы, как обычно, показать москве, а вместе с ней и, возможно, миру, что в NЕмоскве тоже что-то есть, худо-бедно. Впрочем, и самой немоskvе тоже надо это показать — а то там не всегда в этом уверены. В nemoskve как-то в целом не уверены в бытии.

Одна из задач nemoskvЫ — наладить коммуникацию между регионами, причём горизонтальный характер этой коммуникации подчёркивается как-то сразу, неоднократно, очень жирно подчёркивается. Так, на странице с описанием проекта (http://nemoskva.art/about) его цель формулируется следующим образом: «Развитие горизонтальных связей, продвижение региональных художников и кураторов, исследование современной ситуации на местах через профессиональный диалог, создание новых возможностей для международного сотрудничества». Однако — вот неожиданность — эта «горизонтальная» коммуникация осуществляется, опять-таки, не напрямую, а через москву — единый и ускользающий центр-посредник, спрятавшийся за отрицательной приставкой «не».

«Передвижной симпозиум», упомянутый выше поезд с экспертами и кумулятивной выставкой нереализованных идей, движется в данный момент по Транссибу, что служит также наглядной реализацией метафоры горизонтальности. Это, безусловно, поэтический, однако уже несколько устаревший образ — во главе такого состава невольно представляешь себе паровоз. Да и сам Транссиб уже подутратил своё былое значение континентального шва, части этой магистрали всё меньше сообщаются друг с другом напрямую, всё чаще через moskvу. (К слову, более современной метафорой связки «москва / nemoskva» был бы магический мусорный вал, опоясывающий столицу и растущий с каждым днём, отделяя моskvу от немосквы, исключая немоskvу из москвы, грозясь поглотить остров moskva в водах мусорного океана).

У поезда будет несколько остановок, на которых состоится ряд мероприятий — десант вип-гастролёров, смотры портфолио и самодеятельности. Эксперты будут собирать нереализованные проекты, как Чичиков — мёртвые души, чью-то душу поезд наверняка заберёт с собой в далёкие края. Выставка нереализованных душ потом будет показана москве, миру, а также немоскве. Это будет «уникальный шанс стать видимыми широкому международному сообществу, минуя узкий фильтр столичных институций» (http://nemoskva.art/symposium), то есть стать российской художни_цей без переезда в москву. Moskva, как известно, является точкой доступа к миру — если ты не в москве, то как бы и не в мире. Но ведь этот мобильный симпозиум с его «уникальным шансом» представляет собой такую же модель коммуникации с институализированной точкой привилегированного доступа к бытию — это же просто передвижной филиал moskvы, паровоз «красная стрела».

Складывается такое впечатление, что в плане коммуникации между регионами у нас в целом становится только хуже, сравнительно даже с 2000-ми годами, когда эта коммуникация могла ещё оставаться во многом прямой, не опосредованной центром — хотя, казалось бы, технические возможности располагают к обратному, сеть-то у всех одна. И в плане культурной сверхцентрализации всё становится только хуже — хотя, казалось бы, зачем, ведь это такая ретроградная тенденция. Проект NEMOSKVA — прекрасное всему этому подтверждение.

Меня, человека из сибири, всё это по-прежнему задевает — хотя я и уехал оттуда. Не знаю, вписался бы я в такой проект если бы там остался. Мне всё равно как-то неловко, даже если я в этом не участвую. Антон Карманов, кстати, звал меня что-нибудь написать — вот, пишу постфактум.

Поиск компромиссов, мотивировка «лучше уж так, чем совсем ничего» и прочие соображения локальных культурных деятелей — всё это слишком хорошо мне знакомо. Бывают ещё извращённые формы провинциального ресентимента, когда солидаризируются скорее с «центром» и принимаются бичевать провинциальность (подобно тому, как самыми жестокими рабовладельцами становились вольноотпущенники). Но это не просто от недостатка ресурсов и вообще недостатка бытия, которое выдают дозировано и через посредников. Принятие — безо всякого торга — безальтернативности паровоза NEMOSKVA — это также и от недостатка институциональной критики.

Вся моя юность пришлась на 90-е и прошла в городе novokuznetskе, и у меня было чувство безусловной провинциальности всего, что происходит вокруг. В какой-то момент оно приобрело космический масштаб, да так, что никакая условная «москва» не смогла бы его развеять: никакого центра в принципе нет, есть только какие-то предместья, дно жизни, или даже не-жизни, неопределённо продолжающийся из какой угодно точки континуум. Но потом я стал воспринимать отсутствие центра исключительно позитивно. На излёте нулевых у нас зародилось сообщество vovne.ru, забавным образом напоминающее проект nemoskva (в том числе использованием латинских букв в названии, а также негативной топологией) — только это была низовая и анархическая инициатива. Проект надломился как раз на региональном вопросе — мы так и не пришли к устраивающей всех формуле самопозиционирования, ну и вообще не вполне понимали, чего хотим.

Хотя, и тогда, и сейчас я хотел бы радикальной децентрализации. В rossii не будет никакой демократии (в прямом смысле народовластия), пока мы не сделаем что-то с этим дурацким внутренним колониализмом. Так что (простите за пафос) ребятки, давайте выдавливать из себя москву — по капле, или лучше до последней капли — вместе с немосквой.