В феврале 2019-го года произошло событие, важное для всего российского современного искусства, — в крупной западной некоммерческой институции, Kunsthalle Zurich, впервые за долгое время открылась выставка не московских концептуалистов, а вроде бы ничем неприметного Товарищества Новые Тупые, существовавшего в Петербурге с 1996 по 2002 год. КРАПИВА публикует перевод расшифровки дискуссии, состоявшейся между куратором Кунстхалле Даниелом Бауманом, куратором выставки Петром Белым и художниками Владимиром Козиным, Игорем Паниным, Сергеем Спирихиным и оказавшимся среди слушателей художником Александром Бренером. Выставка открыта до 15 мая, 2019.

Даниел Бауман: Я хотел бы представить участников дискуссии. Петр Белый — куратор выставочного проекта. Художники, члены группы: Сергей Спирихин, который к нам скоро присоединится, Владимир Козин и Игорь Панин. Пока Сергей подходит, мы начнем. Как во время подготовки сказал Петр, можно было бы сделать выставку каждого перформанса и проекта группы, поскольку в каждом из них скрывается множество смысловых слоев, поэтому эта дискуссия — прекрасный повод узнать обо всех этих слоях, о сотрудничестве художников. Я передаю слово Петру. Спасибо.

Петр Белый: Я бы хотел поблагодарить Даниела и Кунстхалле за предоставленную возможность, это был невероятный опыт, я многое для себя открыл во время монтажа выставки. Для меня наше появление здесь по-прежнему остается в какой-то степени чудом, потому что, когда я только начал работать с Товариществом Новые Тупые, мы не могли себе представить, что через несколько лет мы будем делать большую выставку в огромном музее. Частично потому, что наследие Тупых было не систематизировано, это был поток разрозненных фотографий, воспоминаний, и не совсем было ясно, как об этом внятно рассказать. Примерно пять лет назад, я решил поместить фотографии их перформансов в качестве предыстории для моего проекта «Сигнал». Это была большая групповая выставка, где Тупые открывали экспозицию, как бы демонстрируя образец идеального поведения художника, и, начав выставку с модели бескомпромиссного художественного служения, я обозначал общую атмосферу. На выставку «Сигнал» пришел директор Московского музея современного искусства Василий Церетели, увидел фотографии перформансов Тупых и предложил сделать их ретроспективу у себя в музее. Эта выставка состоялась в 2016 году. Тогда в Москву приехал Даниел, попал на нашу выставку и после пригласил нас сюда. Таким образом возник очень важный контакт между локальной художественной средой Петербурга и западной арт-средой. Как вы знаете, политическая ситуация сейчас не очень, и я думаю, что наша работа могла бы восприниматься не только как культурный мост, но и как акт народной дипломатии. Выставка восполняет сегодняшний дефицит нормального человеческого  поведения. К сожалению, сейчас мы наблюдаем нарастающее напряжение в отношениях между Востоком и Западом. И эта выставка дает зрителю возможность сравнить ситуацию тех лет, когда у нас была великая иллюзия изменений, и сейчас, когда у нас больше нет этих иллюзий, но есть это напряжение. С одной стороны, мы можем видеть здесь истории, представленные как документ времени, с другой стороны, мы также можем взглянуть на них сегодняшними глазами, где эти истории обретают новые значения. Например, перформанс «Большая стирка», в ходе которого художники стирали российский флаг, — сегодня мы должны образно делать тоже самое практически каждый день, а тогда, в 1990-е, не было надобности делать это так часто. Или, скажем, религия, — перформанс «Выход». В течение последних двадцати лет в России религия стала могущественней государственной силой, частью официальной идеологии, но еще двадцать лет назад все было по-другому. Тогда в российском обществе с религией была связана надежда в будущее, но это будущее не случилось, и сейчас мы можем только спрашивать почему. Примерно такого рода вопросы мы можем обнаружить на этой выставке. Многое из того, что делали Тупые, не было сделано всерьез, а скорее существовало как коллективная шутка, весело и бодро. Художники группы как бы изучали все аспекты окружающей жизни. Здесь, в начале экспозиции, представлены фотографии с первого перформанса Новых Тупых «Учитесь видеть сами» — художники решили начать вести себя как дети, начать думать иначе, начать смотреть иначе. Для них было крайне важно сделать это тогда, в эпоху тотального пересмотра всего, отчасти это можно назвать общим методом группы. На этой выставке мы можем увидеть лишь часть наследия группы, мы с Даниелом отобрали проекты, которые проще объяснить западной аудитории. Вне выставки остались многие перформансы, которые основываются на литературе или игре слов, почти не поддающиеся переводу. Мне кажется, здесь показана примерно половина архива Тупых. На самом деле можно про каждую работу сделать целую выставку, поскольку художники делали перформансы не потому, что они решали в тот или иной момент сделать тот или иной перформанс, а потому, что сама жизнь была для них искусством. Контекст, обстоятельства, предшествующие перформансу и случившихся после него, важны не менее, чем само действие, то есть это была бы выставка про кусок жизни, с бесконечным количеством подробностей. Для Тупых не было особенного различия между художественным поведением, искусством и жизнью. Группа существовала 5-6 лет в определенной реальности Новых Тупых. За эти годы было сделано более ста больших зафиксированных перформансов и бесконечное количество незафиксированных. Сейчас, возможно, художники могли бы добавить что-то.

Игорь Панин: Наверно, было бы интересно сказать о том, как получилось это сообщество. Мы долго думали, что сообщество — это не группа, это было товарищество единомышленников, собранное из творческих единиц различных специальностей. Сергей — поэт, писатель, мыслитель, художник. Владимир — скульптор, художник. Я — дизайнер, художник и большой любитель поспать. Здесь еще нет Вадима Флягина — художника, дизайнера, мы с ним учились вместе в институте дизайна. Максим Райскин — философ, культуртреггер, художественный критик. Инга Нагель — очень интересная персона, очень закрытый художник, ее даже здесь нет, хотя она живет в Вене. Но она все равно с нами в виде ее работ. Александр Ляшко — фотограф, который отсутствует везде, но он был везде. В силу того, что это было товарищество и это был проект, в нем еще участвовали очень многие художники, которые хотели высказаться на определенные темы. Название Новые Тупые придумала Инга Нагель. Инга Нагель — это жена Сергея Спирихина. Когда Сергей Спирихин рассказал сценарий нашего первого перформанса «Учиться видеть», а перформанс был сделан на 4-х строчках Мартина Хайдеггера «Учиться мыслить», и, услышав это, Инга сказала: «Ну просто новые тупые!». Пока все.

Сергей Спирихин: От себя могу только сказать маленькие детали. Например, здесь в Цюрихе я сижу в том самом свитере, в котором когда-то мы делали самый первый перформанс «Учитесь видеть сами». Это факт. И этот факт говорит о многом. Значит я хранил память о тех временах все эти двадцать лет. Иногда в Вене выходил именно в этом свитере, об этом знал только я. Что касается и других вещей. Например «Внутренний эротизм» был выдуман где-то за две секунды, сделан за три дня и никто даже не подумал, как это будет выглядеть, зачем это. Это было так спонтанно, но мы точно знали, что это надо делать.

Игорь Панин: Скорее всего было бы интересно рассказать о самой концепции. Мы отвергали привычную эстетику привычного нам искусства, потому что мы считали, что жизнь — это и есть искусство. Ты встаешь утром, ставишь чайник на плиту, закипает вода, ты завариваешь чай, пьешь бокал, подходишь к окну, смотришь, видишь, идут люди, птицы, трубят дымом трубы заводов — вот собственно это видит каждый из нас ежедневно. Но почему-то обычно люди думаю, что искусство — это когда ты берешь палитру, кисть, подходишь к холсту и начинаешь создавать произведение искусства! А мы жили в такую эпоху пафоса, великих строек, грандиозных проектов, в дни прогресса, великого ГУЛАГа, и мы подумали, что надо бы заняться чем-то простым. Да, мы были не первыми. Первыми были малые голландцы. И тогда мы подумали, что быть — это тоже искусство.

Сергей Спирихин: Кстати, я только что понял, что мы все — несостоявшиеся поэты. И просто мы неправильно, видимо, сочиняли рифмы и не могли складывать строчки в хорошие стихи. И перформанс являлся замещением, видимо, того искусства, которое существует уже тысячу лет. Но если говорить о причинах тупости, то здесь складывается очень сложная карта. Сейчас, что называется, мы и пожинаем плоды. Но само дерево и сами ветки были настолько случайными и разнообразными и сложными, что чтобы выросло именно это дерево, видимо, нужно было бы прожить эти две тысячи лет. И можно сказать, что мы все присутствуем при чуде.

Мужской голос из зала: Только не я!

Женский голос из зала: И я тоже!

Сергей Спирихин: И такого никогда не было и никогда не будет, а только сошлось в то время. А почему так — это можно все потихоньку проследить, но это дело искусствоведов, психологов и, может быть, наркологов. Но то, что действительно без предшественников этого всего не было бы. Одно слово Хайдеггера «дазайн» перевернуло у нас все в голове.

Тот же мужской голос из зала: Это все хуйня!

Владимир Козин: Это точно.

Мужской голос из зала: Хуйня — все, что вы говорите, это ложь! Дешевка, слабоумие.

Владимир Козин: Это так и есть.

Петр Белый: Мне кажется, у нас есть несколько вопросов в зале.

Мужской голос из зала: Да!

Владимир Козин: Представитель цюрихского дадаизма.

Мужской голос из зала: Пошел на хуй! Я только хочу рассказать вам одну историю. Около 1998-го года я был в Вене на выставке ситуационистов, которую сделал центр современного искусства. Я был там, это была очень репрезентативная выставка со множеством артефактов, и на ней не было ни одного ситуациониста. Некоторые из них на тот момент уже были мертвы, некоторые не пришли. Вместо них там был другой художник Жан-Жак Лебель, который сделал перформанс на открытии. И, вы знаете, это было отвратительно, мне ужасно не понравился этот перформанс, мне не понравились официальные речи на выставки, и я вмешался и остановил Жан-Жак Лебеля. И он бросил свой перформанс и ушел. И там был один старик в зале, он выглядел как кто-то, вовлеченный в движение ситуационистов, и он трясся, он не мог вынести происходящего, потому что это мероприятие было отвратительными похоронами. Ничего не происходило в этой выставке, но ситуационисты были чем-то реальным, настоящим в свое время. Сейчас я помню этого мужика, который ничего не сказал, но он был очень расстроен и отвращен из-за концепции той выставки. И я сейчас вижу эти ничтожные артефакты и слушаю эти речи, и никто в зале не встанет и не скажет: «Пошел на хуй!», — это невозможно. Невозможно на это смотреть. Ваша неспособность критики и самокритики — это отсутствие каких-либо критериев, каких-либо форм.

Даниел Бауман: Спасибо.

Мужчина из зала: И не надо меня благодарить. Вы делаете очень плохие выставки!

Игорь Панин: Как вас зовут?

Мужской голос из зала: Александр.

Игорь Панин: Бренер?

Мужской голос из зала: Да.

Сергей Спирихин: Саша, а драться будем?

Александр Бренер: Что?

Сергей Спирихин: Драться будем? Помнишь, мы, когда были в Вене, мы чуть не подрались.

Петр Белый: Есть ли еще вопросы и комментарии?

Женщина в зале: Спасибо большое за эти трогательные слова. Я помню, Петр, вы говорили, что вы хотели показать, что происходило в те годы, потому что вы хотели показать молодым художникам, каким художник должен быть. Я бы хотела узнать больше об этом — каким должен быть художник?

Петр Белый: Я могу подробнее рассказать вам о выставке, которую я курировал около пяти лет назад, когда в Петербурге проходила Манифеста. Куратор основной программы не уделил, на мой взгляд, должного внимания местному контексту. Моя идея была не в том, чтобы сделать выставку против Манифесты, а в том, чтобы представить локальный контекст, отразить реальную петербургскую ситуацию.

Я решил представить историю независимой культуры как основной ритм проекта, это должно было работать как модель для художников моложе, как вести себя, существовать без денег, без какой-либо поддержки.

Александр Бренер: И как это можно существовать без денег?

Петр Белый: Погодите секунду. Общая структура выставки была выстроена на основе помещения, где она проходила. Там был длинный коридор, наполненный работами Новых Тупых, то есть ты шел по выставке, но всегда возвращался в этот исторический коридор, переходя из одной комнаты в другую, то есть после каждого представленного художника ты возвращался к Новым Тупым, к напоминанию о некой художественной наивности и открытости. Мне кажется, сейчас у нас в художественном сообществе есть проблема, потому что молодые художники хотят поскорее стать успешными, хотят обзавестись галереей и прочим, но это было по-другому в 1990-е годы. Конечно, хорошо для художника иметь галерею, но в этом нет острой необходимости. Ты должен быть художником, не смотря ни на что. В этом была мысль.

(Александр Бренер со спутницей начинают блеять и мяукать)

Петр Белый: С галереей или без, неважно.

Та же женщина: Независимость мышления — об этом вы говорите?

Петр Белый: Да, в том числе.

(Александр Бренер со спутницей продолжают громко блеять и мяукать)

Петр Белый: На самом деле я могу ответить на вопросы Александра, если таковые имеются.

Александр Бренер: Ты просто несешь бред собачий. В начале ты сказал что-то про должное художественное поведение. Что это? Можешь описать свою концепцию должного художественного поведения?

Петр Белый: Это хороший вопрос. Может, вы могли бы рассказать нам об этом.

Александр Бренер: Да, я могу.

Петр Белый: Пожалуйста, расскажите.

Александр Бренер: Вы знаете, вы начали говорить о перформансе, давайте говорить о перформансе. Перформанс возник в 1960-е годы. И тогда он был охарактеризован арт-критиками и институционализацией искусства. Тогда было несколько реально независимых голосов как, например, Ги Дебор, который говорил, что перформанс — это смелый жанр современного искусства. И он атаковал художественный перформанс и даже отдельных художников перформанса. Это была простая и очень прямая критика современной сферы и того, что тогда происходило. Исторически Ги Дебор по-настоящему знал, что такое должное художественное поведение. Он сам был художником, который вел себя должным образом в те годы. Это мой ответ.

Сергей Спирихин: Саша Бренер, дело в том, что ты умный перформансист, а мы все-таки тупые, так что будь к нам снисходительнее.

Александр Бренер: Вы не тупые! Вы халтура! В немецком есть для этого слово [пфуш] — вы [пфуш]! Вы затрапезные ублюдки! Халтурщики!

Даниел Бауман: Есть ли еще вопросы? У меня есть один последний вопрос: почему, по вашему мнению, никто не знал о Новых Тупых?

Петр Белый: В Петербурге довольно многие в художественной среде знали о Тупых, но они были легендой даже для моего поколения, потому что, когда я начал работать как художник и куратор, в начале двухтысячных, группы уже не существовало. Моей задачей было рассказать о них широкой публике, вывести из состояния нематериального мифа к чему-то более предметному. Думаю, теперь зрители в Москве хорошо их знают, и здесь, в Цюрихе, вы также узнаете их получше. Я думаю, они по-настоящему заслуживают этого, но, конечно, на этот счет могут быть разные мнения.

Ребекка Домиг, менеджер выставок: Я бы хотела добавить, что, когда мы готовились к этой выставке, я думала, что это будет архивная выставка. Но этот разговор сейчас и реакции на него показали мне, что это на самом деле очень актуально и современно, поэтому я хотела бы поблагодарить всех за то, что пришли, и спасибо были здесь.

Петр Белый: Спасибо!

Александр Бренер (орет): Идите на хуй! На хуй!