С 5 по 24 марта работала III- Женская выставка в галерее «Свиное Рыло».

Итак, обозначим систему координат. «Свиное рыло»  — это галерея, открытая художественной сектой Колдовские художники, которые творят в жанре мультреализма. Их произведения в основном ироничны, они высмеивают человеческие пороки, но зачастую они полны мизогинии, гомофобии, откровенного хэйта исключённых и дискриминируемых групп.

Колхуи выставляют у себя только мужчин, хотя подобное исключение давно считается дурным тоном в прогрессивных обществах. Но их можно понять — они зарабатывают деньги. Искусство, поддерживающее идеологию власти, продаётся хорошо. Смеяться над пороками, глупостью, жадностью, подлостью, над «нестандартными» идентичностями, женщинами, лгбт-персонами, стариками — это ок. Потому что что? Правильно! ВВП — это мужественный мужчина, вечно молодой, гетеросексуальный, на коне и с кучей молодых любовниц. И если ему подражать, то можно рассчитывать на поддержку, ресурсы, власть, авторитет и популярность.

Это понятно.

Но.

К сожалению, у этих Колхуёв есть жёны, подруги и дочери. И они зачастую тоже художницы. Но в Колхуи их не берут, потому что, как сказал кто-то из них в одном интервью, начинается что-то типа конкуренции, читай — «потому что эти бабы вечно скандалят и чем-то недовольны». Но если их всё время задвигать и затыкать, ясное дело, они начнут конкурировать за глоток воздуха и право на высказывание. Поэтому, я думаю, чтобы не мараться, Колхуи исключили женщин из художественной жизни галереи.

Но это рождает некоторое напряжение, и из-за этого с 2017 года ежегодно в марте в «Свином рыле» проходит «женская» выставка. Она прямо так и называется. Надеюсь, не надо разъяснять, что в любом уважающем себя арт-сообществе нет никаких «женских» выставок, нет никакого выделяемого «женского» искусства. Это просто неприличная средневековая дичь.

Но мы в России, в Петербурге. И здесь передовая феминистская мысль постоянно сталкивается с дремучей провинциальностью патриархального общества. Только этим я могу объяснить существование такого колониального явления, как «Женская выставка» в «Свином рыле», и именно на 8 марта.

Так вот.

В анонсе значится, что в выставке участвуют «любимые» художницы, близкие уму и сердцу обитателей «рыла». Но также присутствует отдельный (!) кураторский проект «Призрак Гендера или Самозванка» специально приглашенных кураторов — Вероники Рудьевой-Рязанцевой и Даниты Пушкаревой. Проект задуман для того, чтобы всё-таки внести нотку протеста в сложившуюся ситуацию. Кураторки утверждают, что эта выставка исследует гендерные вопросы.

Я считаю, что «женское» искусство в этом случае можно трактовать как искусство более дискриминируемых или угнетённых персон — тогда это имеет смысл. Если на них не смотреть как на зверушек в зоопарке, а поделиться с ними ресурсами, площадкой и правом высказываться как с персонами, нуждающимися в большей поддержке. И большинство работ на выставке «Призрак Гендера или Самозванка» можно вполне охарактеризовать как феминистское искусство, потому что и в аннотациях, и в произведениях чувствуется сила, уверенность и свобода.

Но почему-то так выходит, что когда современные художники берутся исследовать гендерные вопросы, то они всё время скатываются к разговору о гениталиях. Как будто бы женщине нужно обязательно пририсовать член, чтобы она стала «полноценным человеком». А мужчине, чтобы снять с себя статус носителя власти, достаточно надеть платье. Что же мы видим? Например, в проекте Вероники Рудьевой-Рязанцевой мужчина, красивый, с бородой, надевает лифчик, но это ни на грамм не уменьшает его неотразимую мужественность. Он затмевает своим маскулинным образом и авторку, и её мысль. Примеряя женское бельё, мужчина не примеряет женский гендер. Потому что гендер — это годы угнетения и подавления, это тонны говна, которые женщины едят всю свою жизнь. Невозможно, переодевшись женщиной, всё это вдруг ощутить. Пётр Швецов, работающий моделью для проекта Вероники Рудьевой-Рязанцевой, всего лишь забавляется с переодеванием, в то время как, например, Алёна Терешко вынуждена надеть бороду, чтобы её принимали всерьёз, как «настоящего» художника. Но примеряя бороду, девушка всё равно не становится равновесным членом патриархального общества. Это нечестная игра.

Что вообще это за история с переодеваниями? Переодеваясь в мужчину, женщина как бы возвышается, захватывает мужские привилегии, отказываясь от себя. Переодеваясь в женщину, мужчина совершает культурную апроприацию, но он ничего не теряет. Он остаётся привилегированным. Чтобы говорить о стирании грани между гендерами, нужно, чтобы женщины были представлены в культуре в той же мере и столь же значимо, как и мужчины. Надо ли говорить, что сейчас этого не происходит?

Издевательски выглядит работа Владимира Козина, потому что он — привилегированный статусный художник — рядится в некую неизвестную никому девушку, которая «не отваживается» показывать свои работы. Это было бы милым сочувствием, если бы на самом деле многие женщины не были бы настолько угнетены, что не отваживались бы публично даже рта открыть, а не то что показывать своё творчество.

Мы, конечно, в чём-то уже формально, а в чём-то и фактически равны. Но женская гендерная социализация и мужская гендерная социализация нас навсегда разнесла. Мальчикам внушили, что они классные, и что они могут всё, что им всё можно, и они вообще красавчики, а девочкам внушили, что они ну как бы недолюди. Если парень амбициозный, то девушка выскочка. Если парень предприимчивый, то девушка борзая. Если парень свободный, то девушка гулящая. И так далее. Личность женщины постепенно отчуждается, и в конце концов она просто не знает, кто она такая. Поэтому, кстати, женщины-художницы так часто делают автопортреты: чтобы вернуть себя себе.

Вот я всё время раньше думала, насколько радикальной я могу быть в том или ином контексте, и чем я за это должна расплатиться? И я обнаружила, что феминистское искусство должно быть безупречно сделано, в него должны быть вложены тонны труда, чтобы оно имело право на существование, и чтобы его не обвинили в непрофессионализме и плохосделанности. В выставке «Призрак Гендера или Самозванка» по идее кураторок участвуют и мужчины под женскими псевдонимами. Это и есть частичное выражение протеста против директивы площадки выставлять только женщин. И это должно показать, что разницы между мужским и женским искусством нет. Но она есть! И мы видим, что мужчина-художник, особенно если он статусный, может быстро и легко малевать любые вещи. Мои вышивки, к слову, я делала месяца три. Анна Андржиевская, я уверена, потратила очень много часов на свои работы из бисера.  А Игорь Панин, например, принёс лыжи и прислонил их к стене.

А вот работы Алисы Юфы, Юляши Срульнег и Елизаветы Бенк вызывают у меня больше доверия и симпатии, чем, например, стеклянный фаллос. Они честно делают свою работу, с любовью и юмором к своим персонажам и зрителю. Им как бы эти наши феминизмы до лампочки. И они как раз деконструируют гендерные стереотипы о роли женщины и о конвенциональной женской красоте. Спокойно и без напряжения. Они просто и честно занимаются культурным производством.

А вот Данита Пушкарёва ссылается в своей работе на стих Гертруды Стайн, но мне неинтересно, что художница думает по этому поводу. Мне интересно, что она и другие художницы думают сегодня о себе и о своём положении. Как им вообще? Я понимаю, конечно, что высокое искусство, все дела, но чёрт возьми, пока не решён пресловутый «женский вопрос», пока существует домашнее насилие, мизогиния, виктимизация и дискриминация по всевозможным признакам, убийства чести, женское обрезание, нормализация насилия в культуре и прочее сексистское говно — на кой-черт, скажите мне, ваше высокое искусство?! Я хочу, чтобы искусство говорило мне обо мне и моих проблемах, и об опыте других женщин. Я понимаю, что это невозможно. Моя собственная мать не говорит со мной о подобном. Но ничего, вода камень точит. Я, кстати, всегда готова выслушать и поддержать любую женщину. Я так и пишу в своей аннотации. Я буду Дон Кихотом для вас. Если хотите. Обращайтесь.

Очень красивые работы Веры Светловой, но они опять же про переодетого в бабу мужика. Керенского.

Мне не нравится, что художницы пытаются стать как мужчины, чтобы иметь право голоса. Отринуть свою сущность, вместо того чтобы манифестировать её! Нам нужно славить себя, свою субъективность и уникальность! Добиваться безусловного принятия и включения в культурный процесс! А мы как бы всё время тихонько просим мальчиков взять нас с собой поиграть. Или хотя бы не насиловать нас. Или не очень бить нас ногами, и хотя бы не по голове.

Для меня это «высокое искусство» — тот же самый мужской мир, полный угнетения и исключений, и я, ей-богу, не хочу больше быть его частью. И я вот желаю всем-всем женщинам, которых я знаю, однажды как следует разъяриться! Настолько, чтобы окончательно перестать играть по правилам этого «мужского мира»! Перестать заискивать, угодничать, перестать пытаться нравиться, терпеть унижения ради кажущихся плюшек, и вообще перестать себя переделывать и предавать. Переизобрести себя, манифестировать свои ценности, свою красоту, своё искусство! Пересесть с иглы мужского одобрения, в конце концов.

Пересесть на коня!

Вот так.

И я знаю, что многие женщины уже так сделали, так что давайте к нам, сестрёнки.