Феминистская оратория для Хора, Героини и Мужского голоса
Фото: Полина Назарова
В Петербурге в рамках Форума независимого театра | Площадка Vol.4 впервые давали пьесу молодого драматурга Ольги Шиляевой «28 дней». [ ] «Трагедия менструального цикла» прогремела на прошлогодней «Любимовке» и была поставлена в Театр.док режиссерами Юрием Муравицким и Светланой Михалищевой совместно со студентами Московской Школы Нового Кино. По режиссерскому замыслу пьеса приняла эпическую форму «феминистской оратории для Хора, Героини и Мужского голоса», возникающую на руинах «полностью дискредитировавшего себя патриархального мира» и призванную обозначить собой пространство поиска нового языка для говорения «о главных вопросах с принципиально других позиций». [ ] Что же это за главные вопросы и с каких позиций они задаются? Попробуем разобраться по-порядку.
Фабула пьесы — менструальный цикл одной условной женщины, а сюжетом, соответственно, становится сложное и конфликтогенное взаимопереплетение физиологических, психических, социальных, экзистенциальных и даже политических факторов и процессов, разворачивающихся день за днем внутри тела героини. Задействованные средства минимальны: кроме героини и условного мужского персонажа, всю пьесу сидящего на стуле и отпускающего утрированные реплики ролевой модели «среднестатистический русский мужик», основным действующим лицом является хор женщин, представляющий собой одновременно подвижное молекулярное соединение гормонов и сингулярный коллектив женских голосов. Такое взаимопроникновение микробиологического и макросоциального мира позволяет выйти из клаустрофобичности женского тела и психики и представить менструальный анамнез как социально проживаемый опыт. Этот прием выдерживают не все — на обсуждении пьесы после ее первой читки на «Любимовке» было озвучено мнение, что «старшему поколению неловко сидеть в зале, ему неинтересна эта физиологичность», и дана рекомендация писать «про секс, но не таким языком, не писать про кал, рот и анус, а писать нормальную драматургию».
Здесь важно отметить, что автор пьесы — психолог Ольга Шиляева — не принадлежала до ее написания ни театральному, ни активистскому феминистскому сообществу. [ ] Взять «тело женщины как театр для ежемесячно разыгрываемой пьесы» и построить драматическую структуру на основе менструального цикла она решила практически интуитивно. Но развитие этой интуиции потребовало почти полутора лет работы по исследованию специализированной медицинской литературы, публицистики, массовой культуры и социальных сетей по теме. Уже в процессе написания пьесы Шиляева обнаружила буквальное подтверждение своим интуициям во «Втором поле» Симоны де Бовуар: «От наступления половой зрелости до климакса женщина представляет собой арену событий, разворачивающихся внутри ее, но к ней лично отношения не имеющих». [ ] Цикл замкнулся — интуиции получили рациональные основания в классическом произведении феминизма второй волны. Но любой политический трактат и медицинский справочник, перенесенные в драму, перестают функционировать как описательный — идеологический или наукообразный — текст и распределяются по действующим лицам, процессуально разворачивая свою дидактическую или ангажированную риторику внутри театрального хронотопа. И автор нашла прекрасное решение, поместив хоровые диады — тезы и антитезы — в плоскую онтологию, где женские гормоны, матка, яичники, яйцеклетка, желтое тело, фертильность, фолликулярная, овуляторная и лютеиновая фазы являются такими же действующими акторами, как и социальные нормы, религиозные предрассудки, обывательские стереотипы, советы народной медицины, демографическая политика, ведическая астрология, рекламные прокламации и сексистские комментарии. Все эти силы, буквально вступили в схватку за женское тело, чтобы главная героиня вместо «мое тело — мое дело» воскликнула:
«Я не понимаю,
что со мной происходит.
Я не понимаю…
Кто мной играет?
Что за силы?
Что это?
Почему-то рай, то ад?
За что?» [ ]
Высокий жанр трагической оратории не просто низводится к уровню натурализма и «грубой» физиологии, будучи профанирован этим оплощением, — само женское тело заключает в себе трагедию желания и невозможности покинуть «темницу» своего тела. 28 дней менструального цикла как микроуниверсум — отличная от маскулинной вселенная, внутри которой кипят невидимые (до поры до времени) «большому» миру страсти, происходит сшибка разнонаправленных аффектов, но, в отличие от классической теории катарсиса, гармоническая разрядка не наступает. Вместо примирения мужского и женского пьеса производит сексуальное различие, где мужское утрачивает свои притязания на универсальное и общечеловеческое, а женское обретает равные основания на позитивное воплощение и репрезентацию своего живого опыта, более не сводимого к уничижительной «инаковости», означающей «подчиненность». На наших глазах женская биология и телесность, чреватые эссенциализацией и гиперфеминностью, становятся частью куда более сложной и комплексной женской субъективности, вбирающей в себя пресловутую природу и позитивистский научный дискурс, квазидуховные практики и фэшн-маркетинг, пейоративную лексику и интернализированную мизогинию, психоанализ и критику разделения труда, политику наконец. Философ Рози Брайдотти в свое время доказала, что переопределить эту субъективность на других — не патриархальных и не репрессивных — основаниях можно только с помощью «проработки всего набора накопленных образов, концептов и репрезентаций женщины, женской идентичности в том виде, как он создавался и оформлялся культурой, в которой мы живем». [ ] Разрушая одну за одной ряд гегемониальных бинарностей: природного/культурного, активного/пассивного, рационального/иррационального, имманентного/трансцендентного, морального/аморального, публичного/приватного, феминистская оратория Ольги Шиляевой является частью этой проработки. Делает она это через веселый дух, игру и страсть, которые заражают женщин желанием свободы и справедливости, а мужчин призывают покинуть зону комфорта и пережить (пусть и внутри театрального фрейма) опыт другого пола.