Представленный ниже текст — комментарий к опен-колу на работу в перформансе Максима Диденко и хореографа Ильи Оши, опубликованному  агентством Sila Sveta, Stereotactic и фестивалем Outline, который пройдет в Мутаборе. Опенкол приглашает перформеров работать и участвовать в многочасовых репетициях, не предлагая никакой оплаты исполнительского труда.

В ответ на опенколл сообществом деятелей культуры, танц-художников и художников было составлено ПИСЬМО, призывающее организаторов пересмотреть условия опенкола, а художников не соглашаться на неоплачиваемый труд.

Первое, о чем я думаю, начиная составлять смету любого проекта, — это оплата гонорара участникам (-цам).  Если ты делаешь работу в контакте с институцией, проектом, у которого есть партнеры, кто берет деньги за билеты, с теми, у кого есть доступ к финансированию, прописать оплату труда — это твоя ответственность как художника, режиссера, танц-художника. Всегда есть вопрос, какая это сумма, — она определяется из расчета, кто партнер, какие возможности, сколько затрачено времени.

Как-то ночью я проснулся (-ась) в осознании того и с вопросом — как это в одном из проектов я мог прописать такой низкий гонорар участникам (-цам). Тут не стоит исключать многофакторность таких решений и всю сложность понимания при расчете времени подготовки, длительности проекта. Если условно, в труде перформера, который можно рассчитать временем репетиций и  выступлением, мы  уже ориентируемся — приблизительно 1000 в час за репетицию (если их несколько) — опять же зависит от задач, кол-ва часов и других условий. Что касается гонорара за готовый проект, где трудно ориентироваться на часы и предусмотреть побочно появляющиеся задачи, потеряться еще проще. Например, ты вроде режиссируешь, но по ходу оказывается, тебе еще и свет самой ставить, и посылки встречать, и людей координировать, и отказаться ты уже не можешь, ибо попадаешь в ловушку — теперь уже, если ты не сделаешь, то не будет, а тебе как художнику хочется сделать все возможное для твоей работы. Ну то есть это как минимум еще две рабочих позиции, которые могли занимать другие люди, а ты делаешь абсолютно всю работу  — такое три в одном, а часто больше чем три.

Периодически оказывается, что мой гонорар как художника за два месяца работы такой же, как у участников (-ниц), которым я прописываю гонорар самостоятельно, но за в десятки меньшую вовлеченность. Потому что гонорар художнику обычно предлагает фестиваль, институция — вот такие условия в опен колле, а смету ты уже отстаиваешь сама. Тут надо с вопросами подходить к мысли вроде «это фиксировано и это так». Если у тебя есть представление о желаемом гонораре, несмотря на то, что в опен колле было прописано так, хорошо бы спрашивать об увеличении. Это просто рабочие моменты, так же как и то, что за  — норму —  можно считать пересмотр гонорара уже по ходу реализации проекта, если появились новые условия, и область твоих задач расширилась. Потому что мы же живем, всякое происходит, изменения случаются, обстоятельства меняются. Тебе имеют право отказать, это значит, что ты либо продолжишь на условиях которые есть, либо откажешься.

Не раз мне адресовался похожий вопрос: «Какой у тебя прайс?» Если нет прайса, то о чем вообще ты говоришь тогда. Я считаю — это еще одна возможность избежать разговора про деньги; да,  есть представление, но договариваться мы будем каждый раз заново, потому что мы входим в новые трудовые отношения. Было бы хорошо, чтобы обе стороны высказывали свое представление и были наиболее прозрачны в денежных возможностях которые есть. Чтобы не все разговоры заканчивались (при том, что это из отличных вариантов) — «Сколько ты обычно берешь вот за это? — Я обычно вот столько, — А, ну хорошо». Давайте в зависимости от своих психоэмоциональных ресурсов больше спрашивать себя и других. Хочется навсегда изжить мысль, что кто-то хочет сэкономить на чьем-то труде, или кто-то кого-то использует, или думает что пригласить перформеров — это не по карману, т. к. знает европейский ценник исполнительского труда.

Мне как-то сказали: «Марина, вот тебя без оплаты уже и не пригласишь». Это так полярно не работает. Мы не делимся на тех, кто работает бесплатно, и кто не работает бесплатно. Мы многогранны в своем выборе, и знаем наше право осознавать почему, как, и на каких условиях мы куда-то вовлекаемся. Предложение и приглашение может быть практически любым, на что мы договариваемся или нет — это уже дальнейшее обоюдное решение.

У меня было пару проектов, где был смысл принципиально настаивать на любой сумме оплаты, главное, чтобы она была именно за исполнительский труд, а не за материалы по чекам. Такая своего рода ритуал-акция во благо выстраивания новых нейронных связей.

При этом профессиональные критерии перформера (в решении будет оплачиваться работа или нет), исполнителя, для меня  — факт участия. Когда-то это могут быть участницы, не имеющие никакого перформерского опыта, когда-то профессиональные танц-художники. Для меня не существует понятия «пригласить в проект людей получить опыт, т. к. у них нет исполнительских навыков».  Исключение — лаборатории и что-то по итогам, — там, кто участвует, сами делают денежные взносы за труд ведущего.

Также я радикально против ИМЕН в искусстве как возможности бесплатно получить исполнителей. Имя является возможностью организовывать рабочие места для других, а не использование труда других, потому что ты такой крутой, и к тебе очередь выстроится поработать бесплатно.

Танц-художники, перформеры, художники, давайте не будем страдать. Будем чувствовать ответственность за себя и за труд, который мы выполняем.

У меня сердце разрывается, когда перформеры говорят: «За что деньги? мы же хорошо провели время». На мне лично почти нет живого места от мыслей, что деньги я получаю за то, что не хочу делать, но приходится, а за другое стыдно, если заплатят. Мое самое большое желание —  это делать свою работу за деньги, и иметь возможность делать эту же свою работу без оплаты — помощь, рекомендации, поддержка, взаимообмен. И когда ты не обесцениваешь свой труд и заодно себя, помогать проще, мне точно проще.

Есть разного плана инициативы, где нет оплаты (я это всегда прописываю в таких сообщениях на всякий случай), мы все прекрасно умеем их узнавать. Но подумать о том, что да — это вот такой труд, он не оплачивается, почему? что это для меня? почему важно? и какое вовлечение достаточно и возможно? — это забота о себе, и о тех, с кем мы имеем дело. Когда мы нарушаем свои границы, страдаем не только мы сами, но и те, кто с нами в отношениях. Если сложно пока заботиться о себе, давайте заботиться о других — хочет ли та или иная персона использовать мой труд и не оплатить его, имея при этом грант на проект?

Все, что мы делаем и нет, имеет последствия и значимость. Отказ от участия без оплаты — это не потеря возможности быть вписанной в «пресс-релизе» («а кто я такая вообще, и бесплатный бар для меня за 25 часов репетиций это неплохо»).  Отказ от участия без оплаты — это поддержка себя, приобретение навыка оценивания своего труда. Один из отказов, который дался мне наиболее тяжело, потому что я никто, принес мне структурные психические изменения. С тех пор я знаю, что могу не бояться, потому что у меня есть я. Призываю относиться критически ко всем так называемым перспективам, возможностям и благостям этого капиталистического мира. И принять, что нам так или иначе придется разрешать денежные отношения, наращивать новый опыт обмена и взаимодействий, составлять договора нового формального (со всеми благостями слова «формальный») типа или избегать их.