В ночь на 12 сентября трагически погибла Маргарита Кваапагаррот — художница, IT-инженерка, активистка, участница многих самоорганизованных инициатив. Её сбила машина на переходе недалеко от собственного дома.

Марго была деятельной участницей движения Психоактивно, во многом взяв на себя организацию питерских Психгорфестов. Она принимала участие в проектах, инициированных Катрин Ненашевой («Груз 300», «Лето 228»), а также в проекте «Феодальный Синдром», запущенном Сашей Старость. Марго входила в партию мёртвых, снималась в фильме «Революция мертва, да здравствует революция», участвовала в выставке «Некрофеминизм», а также в практиках Института политической магии. Также Марго входила в Ассоциацию Худших Художников (АХУХУ) и участвовала в организованных ей выставках «Русское поле ментов» и «Осень пахана». Одним из последних дел, в которые она была вовлечена, стал КУТ — онлайн-марафон о Беларуси.

К.Р.А.П.И.В.А. публикует памятные тексты знавших Марго и участвовавших в совместных с ней художественных или активистских инициативах.

Вадим Соболев, художник, куратор, основатель Ассоциации Худших Художников (АХУХУ)

Я познакомился с Марго на выставке «Русское поле ментов». Когда я предложил художникам высказаться, она первой лихо выхватила у меня микрофон и выпалила яростный спич про современный отечественный фашизм. Спустя только полгода на улицах Москвы народ начал робко кричать «фашисты», и она гордилась тем, что ей удалось предсказать это в своих работах. Я не знаю женщины смелее, да и мужиков походу тоже. Жанна д’Арк не иначе, а предвестником чего она была — революции или рабства, решать уже нам, и, что особенно невыносимо осознавать, без неё. Соболезную родным, близким и соратникам. Держитесь. Светлая память.

Максим Евстропов, художник, философ, основатель партии мёртвых и Института политической магии

Марго родилась в момент распада СССР, и её преследовало ощущение, что её жизнь каким-то мистическим образом совпадает с развёртыванием всей постсоветской коллизии — через перестройку и хаотические 90-е к многолетнему становлению унылого путинского фашизма. Ей даже казалось, что если каким-то образом вычесть её саму из этой ситуации, то и сама ситуация сойдёт на нет. Как бы то ни было, несмотря на порой затяжные депрессивные эпизоды, у Марго было достаточно юмора, чтобы говорить об этом.

«Я родилась ровненько опосле распада СССР и подписания всех необходимых документов о рождении нового государства-царства Российская федерация — не путать со страной, ибо как говорил Есенин в зелёно-анархическом припадке „я люблю свою страну, но ненавижу государство“.

Я родилась ну прямо вот сразу в миг после подписания всех документов, так что можно представить, как шампанское в президентском кабинете пили и за моё рождение тоже. А если я курвическим образом породила это жуткое государство, то вестимо я его и убью в тот самый миг, как костлявая придёт по мою душеньку. Представьте, что я один из хоркруксов Рашн Федерашн и после смерти в прилётном зале Шереметьева я встречу скорчившегося от бессилия Путина и отпущу ему все его грехи, а Ельцин восстанет из гроба, поправит свою седую шевелюру и посадит Путина на бутылку водки.

А я лишусь всех своих магических способностей на том и кончим»

В графике Марго, часто кропотливо и тщательно прорисованной, сказочное и тёмное сочетается с социальной критикой. Об этой смеси критики и метафизики, об этой «протестной готике» свидетельствуют и те ярлыки-монстры, которыми она сама характеризовала свои работы: киберпостдепрессионизм, соцсюрреализм. Вот сибирские леса срослись с какими-то дремучими и достаточно условными северными лесами, через древесную кору прорезываются глаза, гроб летит над миром, гигантский рак-бокоплав, обезумев от лесных пожаров, летит, сметая человеческое, линии впадают в удивительно плоский и ровный мрак. А вот и мрачная сатира: фашистско-лагерная роssгвардия, солнцеликий, восходящий над столицей и помогающей сталинской высотке отбрасывать зловещую зубчатую тень, или всё тот же путин, но уже как соловей-разбойник, пытается сдуть идущего на него шамана.

Я познакомился с Марго на первом питерском Психгорфесте, затем она вместе с партией мёртвых участвовала в съёмках фильма Ветты Кирилловой «Революция умерла, да здравствует революция»: вот мы весело пикетируем кладбище, вот она стоит с депрессивными плакатами из «Увы-парада»: «всё равно» и «ты ничего не изменишь». Что и говорить, Марго очень органично влилась в контекст партии мёртвых, как будто всегда уже и была там.

«Вам же, наверное, уже давно известно, что я мертва несколько сотен месяцев, каждый день я умертвляюсь на рассвете и обнуляюсь до 0 лет от рождения. Порой я ухожу в минус в летах. Именно смерть меня привела к моему выбору. Я одна мертвячка из бесконечного числа мертвецов, бывших и будущих на сей землице и под сей землицей. Мой партбилет хранится где-то между страниц сборника румынской поэзии о смертном одре. Да-да, том самом, на котором мы все будем сжиматься и метаться».

(Заметим, что и об обнулении Марго заговорила задолго до того, как оно вошло в текущую повестку столь ненавистного ей царства-государства).

Самое интенсивное взаимодействие с ней, впрочем, у меня получилось на заре Института политической магии, когда мы варили «шаманское шампанское», ходили по городу с биорамками в поисках реликтового революционного излучения и пытались аккумулировать его в самодельные картонные пирамидки с землёй. А в августе, совсем недавно, Марго подарила мне пирамидку с мёртвым проросшим зерном внутри, которое погибло из-за того, что его полили святой водой (не правда ли, эта пирамидка-мавзолей очень напоминает всю пост-советскую коллизию разом?)

В Марго меня не раз удивляла энергия и готовность принимать самое деятельное участие в самых разных активистских и художественных инициативах, сочетая порой совершенно разорванные контексты. Незадолго перед гибелью она говорила о том, что вышла из депрессии, и что её можно везде теперь звать.

Как бы то ни было, я отказываюсь видеть в её смерти происки небесной канцелярии или какой-то иной дешёвый символический смысл. Но это жуткое свидетельство нашей хрупкости.

Рикардо Марин-Видаль, режиссёр, актёр, музыкант

Сейчас многие уже пишут о Марго, что она была активисткой, придерживалась тех или иных взглядов, и у меня есть опасение, что в этих ярлыках мы потеряем самого человека. Марго последнее время не считала себя активисткой, и если она всё ещё фигурировала в какой-то группировке, то это скорее из-за того, что ей были близки сами люди, которые в ней состоят, и потому что у неё был пытливый ум.

Мне приятно, что, когда я видел Марго в последний раз, мы долго обнимались. А ведь первые два года нашей дружбы я мог на пальцах одной руки посчитать, сколько раз она мне оказала такую честь. Она сразу стала для меня очень близким человеком, и мне было важно, чтобы она это чувствовала. Меня утешает то, что она знала, как сильно я её люблю. У нас были большие планы путешествовать вместе — осенью на Байкал, зимой в Мексику. Буквально на днях об этом говорили.

Она любила иронизировать, ей нравилось стебать и всячески провоцировать, но не со зла. Я видел случаи, когда люди этого не выдерживали, но мне кажется, что ей было важно, чтобы они не воспринимали себя слишком всерьёз — она никого не ставила выше себя, и исключительно нежной бывала только по отношению к кошкам. Это было бы очень жестоко, конечно, но если бы оказалось, что она на самом деле жива и просто решила всех потроллить, то это было бы в её стиле. И я бы не злился на неё, а очень бы обрадовался, потому что мне её так не хватает.

Она была тем другом, которого можно было позвать на концерт за полчаса до начала, и она бы согласилась. Она могла иногда пропадать на несколько месяцев и ни с кем не общаться, но потом внезапно объявиться, и общение продолжалось, как будто всё это время виделись, или она только вернулась из долгого путешествия. До сих пор кажется, что она вот-вот напишет и предложит куда-нибудь сходить. Собственно, мы должны были встретиться с ней в субботу утром. Я не мог дозвониться, и думал, что она ещё спит. А потом всё постепенно выяснилось.

В целом, я думаю, что она бы не одобрила все мои сопли тут. Но при этом не думаю, что она бы считала, что я неправильно её описал.

Оля Полякова, участница коллектива Трава, фудактивистка

Когда я вижу персону со стремительной походкой или человека низкого роста в чёрном, когда иду за антидепрессантами или рассматриваю сложную графику с кучей элементов, когда хочу выразиться резко и не стесняясь, теперь я вспоминаю Марго.

Мы жили в шестикомнатной квартире на первом этаже. Кошка Урсула стремилась выскочить в окно. Марго стремилась тусоваться, но иногда ей было тяжело взаимодействовать с людьми. Она проводила много времени в комнате. Мы не сразу узнали про её художественные работы — чуть ли не нашли среди пабликов. В той же квартире я узнала про Психоактивно. Это сообщество, без которого моя жизнь была бы намного хуже. Марго участвовала в ярких акциях, а пару лет назад почти сама организовала фестиваль, куда меня позвала с едой. Сама участвовала в наркоактивизме.

Мы виделись на вечеринках, как-то раз гуляли по Канонерке, совсем недавно ездили на Ферму зверей, и там я всё время общалась с Марго и на такси вместе ехали, и в чате районного фудшеринга пересекались. Марго суперталантливая, очень умная, так уверенно держалась, так многим интересовалась.

У нас общая психиаторка, как выяснилось, и когда я прочитала в ленте, что Марго погибла, я подумала сразу о куче вариантов, а потом ужасно разозлилась, что это ДТП. Раз в году кого-то из знакомых насмерть сбивают. Я стала читать детали и наткнулась на комментаторов, которые обвиняют пешеходов. В центре города среди жилых домов огромные машины едут с такой скоростью, что у нас нет права на ошибку. На то, чтобы проигнорировать красный при пустой дороге, чтобы переходить улицу тогда, когда это кажется безопасным. Никому не удавалось «приструнить» Марго — дерзкую, творческую, иногда шумную, иногда замкнутую в себе, уволили с одной работы — найдёт другую, многослойный диагноз — займётся активизмом и вытащит сразу многих с диагнозами. И это бмв, эта система скоростей 60+, эти минимальные штрафы — это право сильного добралось до неё там, где никто не предполагал_а. R.I.P. Марго, мне не хватает тебя здесь. Давайте что-то делать, чтобы перебежавшие дорогу посреди ночи жили дальше в этом городе, а опасные дорогие машины — нет.

Саша Старость, одна из создательниц движения «Психоактивно», музыкант

Марго умерла неожиданно и трагично.

Проблема в том, что именно такие слова и полагается говорить в ситуации любой внезапной смерти. Выходит парадокс: промолчать нельзя, но и особенно глубоко погрузиться в осознание не получится: Марго умерла неожиданно для всех, и это трагедия.

С того момента, как я узнала о случившемся, я пытаюсь написать пост о Марго. Мне хочется, чтобы он был абсолютно искренним, и достиг надзвёздных глубин, пустых замерших континентов,  безветренных полей и лугов, прохладного и тёмного жилища всех мёртвых. При этом он должен быть хорошо написан, и вовсе не из тщеславия. Просто Марго заслуживает самого лучшего, самого изобретательного. У неё была высокая планка в отношении постов, арт-проектов и тому подобного.

Люди, читающие текст, могут ощутить напряжение от количества пафоса и литературных оборотов. Но я знаю, что Марго бы такое понравилось

Нам с Марго почти всегда нравилось одно и то же. Именно это, учитывая странную организацию нашей эмоциональной жизни, и стало причиной такой крепкой дружбы. Марго любила повторять, что мы очень похожи, и, кажется, наслаждалась этим. В паническом поиске сходства человеческих душ я хорошо узнавала себя, поэтому  понимала, что такая любовь — самая крепкая.

Наша встреча была почти случайной, и сопровождалась реками бухла, так что даже странно, что мы друг друга запомнили.

Но это произошло, и потянулась череда странных лет, слияний, поглощений, раздоров, примирений и выращивания огромной грибницы общих социальных связей. Очень удобный и даже необходимый момент — никогда не знаешь, сколько денег понадобится на твои роскошные похороны. Но мы с Марго всё идеально обустроили на случай внезапного ухода — у нас много друзей.

Про смерть мы говорили часто. В основном сходились на том, что наши далёкие предки не просто так поедали сердца врагов, а друзей сжигали в лодке.

Но по-настоящему мы, конечно, ничего не планировали, так что я в растерянности. Я не знаю, чего Марго действительно хотела, и где наша фантазия заканчивается, и начинается тоскливая бюрократическая реальность.

С которой Марго не соотносится совершенно, потому что она была воплощением сказки. Некоторых художников от работ отделяет телесная, обыденная личность. Марго ничего не отделяло от того фантастического мира, который она постоянно изображала. Я не удивлюсь, если она действительно наблюдала воочию половину из тех явлений, которые ей удалось запечатлеть на картинах.

Можно конечно с этого момента начать расхваливать её технику, подходы и методы, но это и без того очевидно — Марго была невероятно талантливой художницей, и я вовсе не знаю никого, кто мог бы с ней сравняться. Потому что техника это хуйня, если в ней нет никакого визионерства, но и постмодернистское глюколовство без техники — продукт, который, по-моему, теряет свою ценность с каждым годом, что бы ни говорили музейные кураторы.

Марго была не такой, ей все эти ярлыки ни к чему. Она была магической девочкой, привидением, упырихой, лесовиком.

Ей приходилось тусоваться в этом мире ипотечного кредитования и медийных публикаций, но она так и не выкупила, как подчинить его себе, или хотя бы удобно устроиться. Думать об этом теперь больно и неприятно — я часто воображаю, что мои ноги чуть крепче стояли на земле, и я могла бы помочь ей во всем. Но потом выдыхаю — это неправда. В этой неустроенности, страхе забвения и торможении перед чужеродным миром мы были едины. Зато, кажется, были вместе.

Я стыжусь этого поста, потому что много упоминаю себя, но не могу этого не делать. Смерть Марго для меня — не смерть сестры, и даже не смерть друга. Это смерть аватары, которая образовывалась, если сложить нас вдвоем. Марго это как бы и есть отчасти я, а я и есть отчасти Марго. Мы не раз говорили о том, что нам кажется, мы могли бы бесконечно меняться телами. Так что это смерть общего духа, которому никогда не удастся здесь успокоиться, заматереть или даже просто остаться надолго.

И мне не только больно, но и очень, очень страшно.

Потому что мне придётся отделять себя от Марго, а я пока не знаю, как это сделать.

Летом мы с нашим театром делали микро-перформанс поминки, все дела. Я написала вводный пост с цитатой из книги русского писателя и фольклориста Ремизова «к морю-океану». Пост потом порезали, потому что неинформативно. Но цитата Марго заинтересовала. Я обещала ей прислать её целиком, и докинуть ссылку на книжку. Естественно, я как обычно проебалась и куда-то пропала, что бывало не раз.

Но я вообще-то верю, что никогда не поздно:

«Счастливый, — тот, кто родился в сорочке, у того тоже есть свой Ведогонь-охранитель, как у зверя.

Вот, ты, счастливый, заснул, а твой Ведогонь вышел мышью, бродит по свету. И куда-куда ни заходит, на какие на горы, на какие на звезды! Погуляет, всего наглядится, вернётся к тебе. И ты встанешь утром счастливый после тонкого сна: сказочник сказку сложит, песенник песню споет. Это все Ведогонь тебе насказал и напел — и сказку и песню.

Счастливый, ты родился в сорочке, берегись, коли дрёма крепко уводит — твои дни сочтены.

Ведогони драчливы — встретятся, заденут друг друга, и пойдёт потасовка, а после, смотришь, и нет одного, какой-нибудь кончил свой век. А ты не проснёшься, ты счастливый, ты сказочник, песенник кончишь во сне свои дни.

Так немало счастливых гибнет в осеннюю пору неслышно».

Спокойной ночи, Марго. Не бойся заходить ко мне иногда. Я верю, что такое бывает.

Владимир Есионов, организатор ассоциации Mesh Rooms, анархист

Сейчас многие пишут, что Марго — художница, и это правильно и хорошо, потому что она, действительно, талантливая художница. По поводу её недооценённости — я не думаю, что это на самом деле так. Может быть, она малоизвестна, но её как раз очень высоко ценили люди разбирающиеся, которые вообще были знакомы с её творчеством и с теми проектами, в которых она участвовала. Она недооценена только в плане масштаба, количества, а не качества. И её ценили не только в сфере искусства. Для того, что называется активизмом, она также была невероятно полезным и важным человеком, выступая как технический специалист и талантливый организатор.

Мы были близки во многом, у нас была довольно тяжёлая жизнь, юность и детство в Сибири, и мы сами себя делали, сами учились всему, бесконечно находились в процессе обучения, постоянно старались перерасти себя, как бы вытащить себя за волосы из болота. Марго была невероятно талантливым инженером, очень редким специалистом в своей области, незаменимым во многих проектах. На неё можно было положиться, она могла наилучшим образом организовать рабочий процесс для других. Такие люди — технические и человеческие организаторы — очень редки, особенно в России, особенно среди, условно говоря, людей доброй воли.

Жизнь сводила Марго с очень многими интересными людьми. Так, наше знакомство с ней началось с того, что она рассказала, как-то ли она готовила, то ли её кормил супом Алексей Фишев из группы Оргазм Нострадамуса — это культовая группа, и для определённого времени, для определённых людей очень важный персонаж. Мы стали общаться с Марго, вместе работая над проектом «Феодальный синдром», для которого писали сценарий. Марго очень сильно интересовал анархизм, и она постоянно просила поговорить с ней об этом, и мы разговаривали, иногда довольно долго, хотя я и не очень люблю об этом говорить — точно так же, как многие не любят говорить о работе. Вернее, я не люблю давать вводную ситуацию, поэтому Марго просто наблюдала за тем, что я делаю, и начала помогать, потому что ей сильно симпатизировал наш автономистский и анархистский проект с кооперативами. И она точно так же сразу встала в этой организации на место, на котором она может принести больше чего-то хорошего для других людей — на позицию технического и человеческого организатора. Она участвовала в тех собраниях, которые были ей наиболее интересны тематически, и давала там какие-то очень полезные советы, привлекала каких-то полезных людей.

Если как-то подытожить, Марго — очень разносторонняя личность, и она во всём следовала логике прорастания из себя, большому вектору человеческой воли вообще. Она была сильным экзистенциальным субъектом, и это не могло меня не восхищать, потому что, действительно, таких людей единицы в России, они здесь только вопреки всему прорастают. Обычно это очень красивые люди, волевые, и они тут очень редки — именно из-за того, что здесь такая холодная, мёрзлая почва. Марго как раз была таким человеком, который не сдавался, она боролась со своим ментальным страданием, при этом помогала другим. Марго была не просто добрым человеком, она была невероятно эффективным в своей доброте человеком, и это очень редкий дар. Я лично наблюдал, как она не только помогала людям, а делала это так, чтобы это работало, и она только так это и делала. По большому счёту, о Марго лучше всего свидетельствует её окружение, её близкие друзья. На мой взгляд, это были и есть одни из самых интересных, приятных, и в то же самое время самых прагматичных людей, которые работают для результата, а не просто для того, чтобы выразить себя. И её творчество, и её техническая работа, и её общение с людьми всегда было очень разноплановым и комплексным. Это очень важная вещь: быть не просто хорошим или талантливым человеком, но делать так, что вокруг тебя меняется мир, меняются структуры и меняются люди. И меня она тоже довольно сильно изменила и дала мне много сил к жизни. И то, что случилось, конечно, ужасная трагедия для всех нас.

Страницы с творчеством Марго:

https://www.behance.net/kvaapagarrot

https://www.facebook.com/kvaapagarrot

https://vk.com/kvaapagarrott

P. S. В ноябре в ДК Розы друзья Марго организуют выставку её работ, а также серию посвящённых её памяти событий.