К.Р.А.П.И.В.А. продолжает публикацию материалов, подготовленных специально для перформативной конференции «ВСЕ ПРОИСХОДИТ», состоявшейся 4 сентября 2020 года в Студии 4.413 в рамках публичной программы выставки «Немосква не за горами».

пятый текст — доклад Марины Исраиловой о репрезентативных механизмах выставки «Немосква не за горами» — и о том, что с ними не так.

В своем докладе я буду говорить в основном о выставке «Немосква не за горами» и во многом о ее репрезентации — на сайте, текстах кураторов и кураторок, других текстах буклета выставки. Делаю это во многом потому, что после ее посещения осталась с ощущением непродуктивного непонимания — то есть буквально вышла из Манежа с вопросом «Что именно здесь было представлено, что именно я сейчас увидела?». Выставка организована как пересекающиеся и накладывающиеся друг на друга, часто противоречивые, репрезентативные структуры, и из этого постоянно сбоящего и перемешивающегося гула работы разных репрезентативных машинок хочется сбежать — и одновременно хочется разобраться в том, что он сообщает. И о чем умалчивает.

В докладе я буду опираться на магистерскую диссертацию Дарьи Ширяевой 1 1 Ширяева Д. «КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ. ОПЫТ СОВЕТОВ В ГОДЫ ПЕРВОЙ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ КАК АЛЬТЕРНАТИВА ПОЛИТИЧЕСКОМУ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВУ». ЕУСПб, 2013. , посвященную критике политики репрезентации, в которой проводится комплексный анализ механизмов работы репрезентации — от сфер эстетики (мимесис) и философии (субъект-объектные отношения) до работы политических институтов — демократических (принцип политического представительства) и прямой политики (советы и стачкомы).

Так, Дарья пишет: «Основная загадка, с которой мы сталкиваемся, это мнимая самоочевидность репрезентации. Эта самоочевидность проистекает уже из того факта, что мы так или иначе наделены статусом представленности — нас всегда кто-то так или иначе представляет. Не будучи репрезентированными, мы оказываемся формально исключенными из сферы политики. Но код искажения политического праксиса, заложенный в механизме репрезентации, как замены отсутствующего, то есть, по сути подмены субъекта и первоисточника политического высказывания, следствием которого является, вместе с тем, деполитизация этого субъекта — эта фикция репрезентации и есть то обстоятельство, которое требует критического осмысления».

О чем здесь говорится? В самой структуре репрезентации заложен механизм отторжения политической агентности — тот, кого представляют, делегирует свою агентность тому, кто представляет — и одновременно с этим инфантилизируется и объективируется.

Итак, как работает выставка как формат представления художественных работ? Фигурой репрезентативной оказывается куратор, что кажется довольно очевидным, но есть и другие, менее очевидные акторы, участвующие в этом процессе. К примеру, спонсоры проекта — Благотворительный фонд Потанина и Компания СИБУР, — чье участие в выборе художниц и художников далеко не так очевидно, институции и предоставляемые ими возможности и условия  показа работ — финансовые, административные, пространственные, заказчики самого проекта, которыми в данном случае оказываются ГЦСИ и РОСИЗО, и в конечном счете Министерство культуры РФ. Разница в том, что какой бы запутанной ни была схема взаимоотношений кураторо_к выставки и художни_ц, мы видим, по крайней мере, репрезентацию этой схемы напрямую — через кураторские тексты.

В случае со всеми остальными акторами она остается скрытой. Мы не знаем принципов отбора, степени влияния, мотивации: репрезентативная схема выставки «Немосква не за горами» и проговаривает многие структурные моменты, и обнажает границы допустимого к публике знания. Мы можем видеть наличие логики спонсоров проекта, но не знаем ничего о ее наполнении, финансовых схемах и лицах, принимающих решения о выделении средств. Вот интересный момент: один из партнеров проекта «Немосква», нефтехимическая компания «СИБУР», заинтересована «в устойчивом развитии в регионах присутствия» собственных производств: в какой степени это повлияло на наполнение проекта? Значит ли это, что искусство есть только там, где есть нефть?

Скрытая 2 2 В буклете к выставке и на сайте Антонио Джеуза указан как один из кураторов проекта наряду с шестью другими: Оксаной Будулак, Евгением Кутергиным, Германом Преображенским, Владимиром Селезневым, Светланой Усольцевой, Артемом Филатовым. фигура «метакуратора» проекта Антонио Джеуза — хотя скрытая настолько плохо, что даже у не погруженного в историю проекта зрителя вызывает вопросы (так как Джеуза входит в команду проекта «Немосква» и живет в Москве), «странный» факт происхождения трех из шести региональных кураторов из Екатеринбурга (города, где живет и работает комиссар проекта Алиса Прудникова) — репрезентрируют уже наличествующие связи: дружеские, профессиональные и институциональные и их примат над логикой узнавания и знакомства.

Официальная позиция команды проекта, указанная на сайте, звучит следующим образом: «NEMOSKVA инициирован в 2017 году как стратегический проект развития современной культуры в российских регионах на период с 2018 по 2022 год. Его цель: развитие горизонтальных связей, продвижение региональных художников и кураторов, исследование современной ситуации на местах через профессиональный диалог, создание новых возможностей для международного сотрудничества. Государственный музейно-выставочный центр „РОСИЗО“ ставит перед собой задачу объединить накопленный региональными филиалами ГЦСИ опыт культурного развития в городах России и представить на российской и зарубежной культурной сцене актуальный образ современного искусства регионов России».

Однако выставка организована как семь кураторских высказываний, которые никак не привязаны к какому-либо региону и объединяются тематически, а не географически.

Что мы узнаем на выставке о локальных контекстах и карте страны?

Репрезентированы не они, а логика работы отдельных акторов и институций.

Отдельным сюжетом хотелось бы вынести манифестируемую аполитичность двух кураторских текстов. Меня удивляет необходимость именно такой открытой манифестации отсутствия политического компонента высказывания: ведь в крупных проектах крупных институций уход от политических тем — это скорее общее место, существующее по умолчанию. Здесь же он провозглашается открыто.

Оксана Будулак: «Исключив набившие оскомину контексты колонизации, ориентации на столичные дискурсы — проблемы дефицита и экзотизации, постэкологию или путинский режим, я искала то очищенное состояние местного искусства, которое проживают художники здесь и сейчас».

Антонио Джеуза: «…наше время — не для революций».

Но — если уйти от вопросов о том, что именно и почему репрезентировано на выставке — тем более что ответы получить, вероятно, не удастся — вернемся к вопросу о том, возможно ли избежать механизма репрезентации вообще?

Хотелось бы отметить, что выход из ловушки репрезентаций различных химер и абстракций, как и репрезентаций конкретных корпоративных логик есть и о нем также говорилось вчера (прим. - на дискуссии 3 сентября в Пушкинском музее в Москве) — Борей Клюшниковым и в коллективном докладе, зачитанном Ангелиной Бурлюк, — и этот выход прямо политический. И это такая политика, которая объединяет сферы эстетики, этики и собственно политики, понимаемой обычно как работа неких властных институтов.

Выход состоит в том, чтобы разомкнуть структуры работы выставки, проекта, всей платформы «Немосква» в сторону прямого со-участия на равных при обладании разными возможностями.

Давайте позволим себе побыть наивными и вообразим, что большие проекты могут мыслиться как взаимообмен разными ресурсами при равном праве голоса в принятии решений об организационной схеме проекта.

Моя наивность преодолевается скепсисом и подозрением в том, что очевидно что на какой-то этапе возникнет сбой — но я настаиваю на том, чтобы продолжать узнавать, на каком именно.

Кто и что должны измениться для того, чтобы это стало возможным?

Закончу главным для меня вопросом: если мы инициируем — самими собой — такой запрос «снизу» и будем настаивать на нем — в какой момент произойдет сбой и сбой чего именно? Сможет ли — захочет ли — команда проекта «Немосква» поменять свои политики? Кто заинтересован в сохранении иерархической репрезентативной структуры? Может ли быть так, что и институции и художницы могут быть расколоты по этому краю? Что нам дает прояснение глубины этого раскола?

В дискуссиях вокруг «Немосквы» может быть обнаружен конфликт, который гораздо интереснее и продуктивнее конфликта интересов и даже невероятно важного конфликта этических платформ. Это конфликт двух версий политического: политики репрезентации и политики множества. Очевидно, что в той версии работы крупных проектов, о которых говорили и писали Мария Дмитриева, Борис Клюшников, Егор Софронов, Ангелина Бурлюк и ее коллеги, нет места представительству как механизму. Взамен предлагается и запрашивается открытое совместное осуществление проекта как общего.