К.Р.А.П.И.В.А. продолжает публикацию материалов, подготовленных специально для перформативной конференции «ВСЕ ПРОИСХОДИТ», состоявшейся 4 сентября 2020 года в Студии 4.413 в рамках публичной программы выставки «Немосква не за горами».

третий текст — делегированный доклад Кирилла Роженцова об опыте платформы сигма, ставшей важнейшим ресурсом-агрегатором различных знаний. Вопрос об альтернативных способах производства и распространения знания был вынесен на конференции как один из ключевых для художественной среды.

Всем привет,

меня зовут Кирилл Роженцов, я главный редактор платформы сигма. Прошу прощения за то, что не смог присутствовать на этой конференции лично, и, помимо ее организаторок и организаторов, хочу поблагодарить Анастасию Вепреву, которая озвучивает это сообщение. Оно посвящено тому, как устроена платформа и какие у нее задачи. Нужно отметить, что в развитии сигмы участвовали и продолжают участвовать разные люди, и их мнения и концептуализации, вероятно, не совпадают с моими.

Сначала о фигуре главного редактора — без определения собственной позиции мое сообщение об «опыте сигмы», вынесенном в заглавие, было бы слишком обобщающим. Каждая из частей словосочетания «главный редактор» подразумевает контекст, который к платформе не имеет прямого отношения. У нас нет штата, где за каждой или каждым закреплены конкретные функции, и нет иерархии — «главный» тут мало что решает. Тексты мы заказываем в исключительных случаях, а критерии качества у нас не слишком ясно определены — соответственно, «редактор» редко во что-то вносит правки. Так какие задачи он выполняет? В основном обеспечивает бесперебойную работу инфраструктуры, периодически ее обновляет и принимает на себя ответственность за устранение поломок. Из-за того, что сооснователи платформы Фуркат Палван-Заде и Денис Драчев, как и я, долгое время работали в традиционных интернет-медиа, мы назвали фигуру, ответственную за выполнение этих функций, «главным редактором». Случайно появившись, это обозначение сыграло, однако, важную роль в оформлении тех принципов, по которым сейчас существует сигма.

Инфраструктура платформы, обеспечивающая циркуляцию текстов, создавалась медленно — методом проб, ошибок и случайных открытий. Не могу сказать, какова была цель сигмы на запуске, так как я начал участвовать в ее работе значительно позже. Платформа часто и хаотично менялась, отражая перипетии и внутренние конфликты, неизбежно возникающие в то разрастающемся, то сокращающемся горизонтальном коллективе, в котором не существует четкого распределения обязанностей и вовлечение в деятельность которого отдельных участниц и участников непредсказуемо и зависит от многих факторов — например, наличия свободного времени, денег, заинтересованности или психологического состояния. Некоторые функции и элементы, казавшиеся необходимыми, оказывались ненужными, неиспользуемыми или неэффективными, и вместо них постепенно вводились новые: это относилось как непосредственно к графическому интерфейсу сигмы, так и, например, к финансированию или взаимодействию с волонтерками и волонтерами.

Поворотным моментом, определившим текущую инфраструктуру сигмы, на мой взгляд, стало интервью, которое я взял у Ивана Исаева в 2018 году, посвященное самоорганизациям и его проекту слабого места. Слабое место, по замыслу Ивана, — это недолговечная институция, существующая в соответствии с ценностями пассивности и бесцельности, которые противостоят современным бизнес-ориентированным практикам в искусстве и образовании. Слабое место создается только для того, чтобы обеспечить кратковременные связи между его добровольными участницами и участниками и затем прекратить свое существование, — в нем не развиваются структуры, необходимые для «укрупняющейся счастливой жизни». Поддерживает деятельность такой институции слабый куратор, сознательно отказывающийся от привычных инструментов реализации власти и воспроизводства иерархии — вроде права вето или составления расписания событий. Именно концепция слабого куратора натолкнула нас на идею слабой редакции, которая со временем и стала образующим элементом платформы.

Два года назад вместе с редактором сигмы Константином Корягиным я участвовал в обсуждении, организованном редакторами журнала DOXA в ДК Розы и посвященном независимым проектам внутри, около и вне академии. Именно тогда мы впервые попытались описать принципы слабой редакции — а Алла Митрофанова спросила, какие алгоритмы используются в работе платформы. Тогда я понял вопрос буквально и подумал, что имеется в виду программный код, регулирующий попадание тех или иных текстов на главную страницу. Я ответил, что таких алгоритмов никогда не существовало и все работа осуществляется редакторами сигмы вручную. Сейчас я могу ответить на вопрос Аллы иначе — именно слабая редакция является алгоритмическим сердцем платформы.

Принципы слабой редакции воплощены в разных элементах интерфейса сигмы и ее внутреннего устройства. Во-первых, мы отстаиваем то, что можно назвать открытостью, последовательно облегчая доступ пользовательниц и пользователей к производству и чтению текстов. Опубликовать что-то на платформе совсем несложно — нужно лишь зарегистрироваться и освоить встроенный редактор. При этом абсолютно все материалы, публикуемые на сигме, можно в любой момент найти в разделе «Последнее». Во-вторых, мы стараемся оставаться внимательными, по возможности вникая в каждый публикуемый материал. Редакторский и публицистический опыт позволяет нам выделять из всего массива текстов те, которые могут быть интересны и понятны кому-то помимо их авторок и авторов, — и абсолютно не важно, насколько многочисленной будет эта аудитория. Таким образом формируется общая тематическая и жанровая рамка, определяющая сигму, — это раздел «Тексты сообщества» на главной странице. В-третьих, сознавая, что такой проект может существовать только благодаря энтузиазму его коллектива (ведь денег он не зарабатывает), мы стараемся обеспечить собственное вовлечение в работу платформы. В раздел «Выбор редакции», который виден сразу после перехода на сайт, попадают совершенно разные тексты, которые понравились, показались важными или еще как-то сцепились с каждым, у кого есть доступ к редакционному аккаунту. То есть все постоянно занятые в работе сигмы люди — сейчас их четверо — могут участвовать в формировании той выборки, что видна на главной странице. В редких случаях, когда кому-то добавленный в «Выбор редакции» текст кажется неуместным, мы обсуждаем, насколько он соответствует тем или иным качественным и этическим критериям, и вместе принимаем решение о его судьбе.

Слабость редакции, с одной стороны, выражается в отсутствии строгого регламента внутренней работы, жесткого расписания и требований к участникам коллектива, а также четких критериев, предъявляемых текстам. С другой стороны, слабость редакции подразумевает ее зависимость от различных факторов и открытость всем ветрам. Мы признаем собственные страсти, интересы, предубеждения и нашу детерминированность институциональными и личными связями. Включение текстов в «Выбор редакции» может диктоваться, например, желанием реагировать на текущие события (в случае анонсов или других инфоповодов), необходимостью финансировать работу платформы (в случае партнерств и спецпроектов), стремлением разнообразить представленные голоса, инициативы, сообщества, географии и способы письма, — а иногда и просто дружеским расположением по отношению к отдельным людям. Набор этих текстов, таким образом, не является примером объективной журналистики или выверенным кураторским высказыванием, скорее, он складывается стихийно и отражает как личные предпочтения, вкусы и настроения членов редакции, так и, например, текущую политическую обстановку, интеллектуальную моду, разворачивающиеся публичные дискуссии и состояние рынка, определяющее размер инвестиций в культуру. Все эти факторы не позволяют нам ограничиться какой-то одной оптикой и влияют на формирование того коллажа, который виден пользовательницам и пользователям сигмы.

Концепция слабой редакции определяет условия, в соответствии с которыми тексты могут появляться и циркулировать внутри платформы, в то время как главный редактор обеспечивает воспроизводство этих условий. Чтобы все продолжало функционировать, необходимо привлекать новых авторок и авторов, искать и распределять финансовые ресурсы, налаживать институциональные связи, инициировать союзы и коллаборации, напоминать другим о взятых на себя обязательствах и данных обещаниях, поддерживать коммуникацию с жертвователями и придумывать способы их вовлечения, экспериментировать с продвижением и распространением текстов, улаживать конфликты и так далее. Эта рутинная деятельность совместно с описанными алгоритмами работы структурирует массив текстов и позволяет открытой экосистеме, которую представляет собой сигма, достигнуть метастабильного состояния — то есть состояния неустойчивого равновесия, которое, однако, может быть нарушено при достаточно сильных возмущениях. Парадоксальным образом, «слабая редакция» становится необходимой антитезой «главному редактору»: в этой диаде индивидуальная ответственность и инициатива амортизируется коллективными решениями, а иерархическая структура, стабилизируя протекающие процессы, размывается из-за неустойчивости связей. Взаимодействие этих двух компонентов и напряжение между ними, кажется, и позволяют платформе функционировать в ее текущем виде.

Нужно сказать, что сигма — это продолжительный эксперимент, в котором пробуются разные способы взаимодействия внутри как самой платформы, так и более широкого интеллектуального, институционального, политического, финансового и всех других контекстов. Становящиеся частью этой кратковременной сборки алгоритмы, участницы, участники и тексты могут и должны меняться — это остается главной целью платформы. Другой важной задачей, которую она на данный момент выполняет, мне лично видится снижение порога входа в культурное производство и стимуляция появления новых способов мышления и письма, которым не находится места в более жестких структурах, монолитных институциях и сильных редакциях, артикулирующих свои задачи менее абстрактно. А отлаженный механизм, который при этом допускает случайности, накопленный медийный ресурс и охват позволяет сигме становиться рупором, обнаруживающим и усиливающим эти новые голоса.

Парадокс открытости, как мне представляется, состоит в том, что для ее производства нужны границы, — и этот конфликт масштабируется на все процессы, протекающие внутри сигмы и вокруг нее. Появление нового обеспечивается не предоставлением пустого пространства и пассивным наблюдением, но предельной насыщенностью всевозможных добровольных поступков, рутинных операций, аффективных действий, тревожных решений, ошибок, случайностей и так далее. В результате этой интенсивно протекающей жизни границы возникают, чтобы затем переопределиться, а критерии появляются, чтобы позже сместиться. На сигме постоянно публикуются параакадемические и парапублицистические тексты, которые существуют вне любых рамок, — приставка «пара» указывает на преодоление пределов. Эти рамки задаются не только традиционными академическими дисциплинами, журналистскими конвенциями или художественными жанрами, но и постоянно меняющимся контекстом самой платформы — что и позволяют текстам бесконечно мутировать. А стандарты и ориентиры работающих с этими материалами редакторов постоянно размываются и уточняются, что в свою очередь и может привести к неожиданным открытиям и появлению на сигме новых тем, сюжетов, форматов, авторок и авторов.

Главный редактор в этой ситуации и вовсе перестает быть фигурой власти и обладателем экспертного знания, так как реализовать их в таком слабо организованном и мало управляемом хаосе невозможно. Вместо этого он становится функциональным компонентом системы, аналогичным участковому сантехнику, который следит за циркуляцией воды в трубопроводе и иногда по необходимости устраняет последствия потопов. А то и вовсе расщепляется на составные части, выполняющие конкретные задачи. Как, например, в случае этого текста, который был написан для осмысления опыта сигмы и в итоге стал ее голосом.

Спасибо за эту возможность!