Техно-Поэзия: «Я все понимаю и меня это касается»
Кадр из клипа Out of Politics группы «Техно-поэзия»
Работа группы «Техно-поэзия» Out of Politics, выполненная в форме музыкального клипа, создана по мотивам последних российских политических событий, связанных с протестами, поправками к Конституции, обнулением нынешнего президента. Она также рефлексирует проблему политической апатии, пробуксовки будущего, а также ощущения бессилия и невозможности изменить существующий политический контекст. Результатом бессилия и меланхолии становится внутренняя миграция и аполитичность, что находит свое отражение во фразе: «Я вне политики», послужившей названием песни[ ].
Кооператив «Техно-поэзия» только на первый взгляд выглядит как музыкальная группа, которая сконцентрирована на политически актуальной повестке. В действительности, музыкальной группой ее можно назвать лишь условно. Техно-поэзия — художественный, активистский проект четырех участни_ц: Анастасии Вепревой, Антона Командирова, Романа Осминкина, Марины Шамовой. Художни_цы переприсваивают формы и стили поп-музыки — рэп, хип-хоп, техно, рейв и другие, придавая ей политическую ангажированность, и используя одновременно язык теории, тела и аффекта. Как отмечает один из участников коллектива Роман Сергеевич Осминкин: «Техно-поэзия — эта лаборатория по скрещиванию разных языков — вербального, аудиального, визуального, телесного — для достижения конкретной задачи: внедрения в культуриндустрию эмансипаторного и критического вируса»[ ].
Проект Out of politics содержит в себе четко обозначенную политическую позицию, связанную с недовольством существующим положением дел и, через переконфигурацию и переписывания в виртуальном пространстве известных политических кодов, художни_цы предлагает новые утопические модели будущего и настоящего.
Глядя на клип кооператива «Техно-поэзии», зритель находит себя в эпицентре до предела накаленной политической ситуации. Художни_цы представляют «как будто бы Россия находится в самой сердцевине обострения классовой борьбы»[ ]. В клипе мы находимся в ситуации доведенного до драматического исхода противостояния между властью и протестующими. Например, автор_ка текста композиции Марина Шамова показывает этот конфликт в следующих строках: «Несуществующие дело — на мертвых и живых охота»[ ]. Это противостояние проявлено и на визуальном уровне в клипе: элементы силовой структуры власти, такие как металлоискатели, автозаки, ограждения и сами милиционеры, опоясывают протестующих. В одном из кадров клипа мы видим виртуальные аватары участни_ц коллектива окруженными несколькими рядами ОМОНа и полиции.
Однако вместе с тем, зритель наблюдает как в один момент все, что внушало страх и выступало в качестве репрезентации и гарантии власти, вдруг поднимается на воздух, словно легкие воздушные шары. Этот образ вызывает к жизни цитату из Манифеста коммунистической партии К. Маркса и Ф. Энгельса: «Все твердое растворяется в воздухе». То есть, все те незыблемые основания, которые кажутся нам вечными и неизменными, подвержены изменениям, могут быть заменены, могут быть разрушены или устранены.
Важно также подчеркнуть зазор, который образуется между припевом песни и визуальным рядом. Первый — цитирует фразу тех, кто пытается вынуть себя из политической жизни:
«Я все понимаю, и меня это касается
Только это все политикой называется
Мое искусство иное — оно само себе критик
Так что, I’m out, I’m out of politics»[ ].
Вместе с тем, на уровне визуального ряда, мы видим сотни протестующих с самыми разными плакатами — от Рот Фронт (поднятый вверх кулак в знак приветствия, знаменитый символ протестного движения, берущий начало в 19 веке), желтой резиновой уточки (символа антикоррупционных протестов, в том числе в Москве в марте 2017 года) до выдуманных или, на первый взгляд прямого отношения к реальной политике не имеющих, как например, «Черный квадрат» Малевича или череп «Партии мертвых». Одним своим присутствием, нахождением вместе, эти разные силы — существующие и лишь намеченные пунктиром для будущих политических программ — заставляют взлететь на воздух автозаки и самих полицейских. Все это «обнуляет» текст припева, дает нам возможность увидеть в нем критику аполитичности.
В своем посте к презентации клипа, Роман Осминкин пишет: «Всем нам приходится преодолевать множество страхов — быть посаженным в автозак, быть избитым, страх выгорания, но главный страх все же что в России так будет навсегда — что ничего не изменится никогда. Но обнуление сильнее всех страхов»[ ].
Важно также отметить, что виртуальный мир клипа, который был сделан совместно с Юлией Кожемяко на основе ее игры «Let It Happen», выступает в качестве пограничного пространства. С одной стороны, это пространство возможности помыслить любой проект настоящего и будущего. С другой, такая виртуальная форма проблематизирует ограниченный доступ к публичному пространству, что связано и с пандемией, и с современной политикой существующей власти. В такой ситуации, художни_цы и активисты вынуждены искать новые формы публичного присутствия, переосмысляя границы между публичным и приватным.
И наконец, формат песни — это формат солидарности через аффект. Песня и концерт — этот тот опыт совместного времяпрепровождения, который можно разделить с другими: и в моменте его прослушивания и в моменте ее исполнения, напевая под нос, сидя за компьютером дома или в офисе, и распевая ее в протестной колонне не на виртуальной, а на реальной площади.